Звонит телефон, я бросаюсь через комнату, чтобы мой ребенок не завернул очередного сентиментального коллекционера.
«Алло?» – я поднимаю трубку, уже зная, кто это звонит. «Алло, я могу поговорить с Тамарой?» – глубокий голос резонирует, когда он четко и правильно произносит мое имя. «Я у телефона,» – отвечаю я, между тем как волнение и дрожь при мысли об этом интервью доходят до предела.
«Тамара, это Джерри».
Джерри? Джерри зовут одну из Спайс герлз. Джерри звали парня, который у меня был до того, как повстречала своего мужа, вот только у него не было этого убийственного шотландского акцента.
Нет, это был Джерард. Тот самый Джерард, на которого я смотрела и о котором читала почти каждый день вот уже более трех лет, состоя в администрации сайта GerardButler.Net. И вот, после нескольких минут разговора о сотовых телефонах, девушках и политиках, я уже не уверена, что когда-нибудь смогу произнести имя Джерард спокойно.
Джерри, имя небрежное и неформальное невероятно подходит ему, мужчине, который искренне смеется, остается скромным и вкладывает часть самого себя в каждую роль, которую играет. Даже в ожидании выхода «Дорогого Фрэнки» и «Призрака оперы» он предвкушает работу в «Беовульфе и Гренделе» и «Бернсе».
Но это интервью было в большей степени посвящено его фанам. Они обеспечили вопросы. Джерри обеспечил ответы… и многое другое. Джерри согласился на это интервью, зная, что на нем будут задаваться вопросы поклонников. Не будучи журналистом, я немножко волновалась, но вопросы фанов должны были стать ориентиром для нас обоих.
Очень просто.
Когда мы уже собирались приступить к интервью, Джерри спросил: «Скажите, а как это делается? Я не знаю, что мне делать».
Не так уж просто.
Я объяснила, что в списке, который мы выслали ему, были заключены вопросы, которые мы выбрали из тех, что нам задают. Мы немножко пошутили о том, какие вопросы не следует задавать, вопросы о личной жизни, ответы на которые поклонники так хотят узнать, но их не будет в этом интервью.
«Вот так просто?» – спрашивает он. Ну конечно, подумала я, но тут же сообразила, что ни один ответ не был так уж прост для Джерарда… ой! Джерри Батлера.
Простой вопрос о «Присяжных», минисериале, в котором Джерард играл Джонни Донна, одного из двенадцати присяжных, у каждого из которых, помимо разбирательства, способного изменить человеческую жизнь, есть свои личные проблемы, которые им приходится решать, привел к воспоминаниям о финальной сцене фильма. «В этой сцене было много импровизаций… Мы все прочувствовали по-настоящему, потому что все дело было в энергетической связи между всеми этими людьми. В конце у вас смешиваются все эти жизни, собранные вместе, и сочетаются с разбираемым делом. И вам действительно хотелось бы, чтобы эта сцена была правдивой и полной энергии. Мне она понравилась. Это была массовая сцена, но очень захватывающая».
Это подтверждало мое впечатление, что в каждой роли Джерарда можно разглядеть того человека, которым он является в жизни. Когда все уже сказано и сделано, испытанные чувства еще на какое-то время живут в нем, и какая-то частица его самого остается в фильме.
Возьмите «Дорогого Фрэнки», маленький шотландский фильм, который за неделю до нашего разговора был с успехом продемонстрирован на Каннском международном кинофестивале. Джерри не мог сдержать свой восторг по отношению к самому фильму и к приему, который ему оказала обычно строгая каннская публика.
«Никогда не видел такой реакции, как там (в Каннах). Нам аплодировали, стоя, что-то около десяти минут, – удивляется он. – А мы были даже не уверены, что зрителям понравится».
«Что касается аплодисментов и восторгов, у меня небольшой опыт участия в фестивалях, но никогда в жизни я не видел такой реакции».
«По существу, это было маленькое милое кино. Но с самого начала мы получили очень ценный опыт, включая и продюсера, и режиссера, и автора. У режиссера это был первый фильм, и у автора это был первый фильм, и они ни на что не претендовали, когда мы шли по голубой дорожке. Они подошли ко мне и говорили: «Мы так взволнованы, это так приятно», и я волновался за них, потому что это было здорово».
«А потом идешь в кинотеатр, смотришь фильм и не знаешь, увидишь ли ты потом пустой зал за спиной, или раздадутся редкие аплодисменты. Вы знаете, фильм идет, и приходится слушать голоса с шотландским акцентом, и это такой фильм, который надо смотреть с большим терпением, он прекрасно прорисован, но это ни в коем случае не экшн».
«Тут все завязано на эмоциях и человечности, и ты дрожишь от страха, не зная, воспримут ли это, а потом, в конце, поворачиваешься и видишь, что около тысячи человек хлопают, кричат, орут и в то же время плачут и улыбаются. Клянусь, трое или четверо моих друзей, сказали, что никогда не видели помещения, столь полного любви. В тот момент все как будто забыли собственную жизнь и наслаждались ощущением тепла и счастья, царившего вокруг, которое вызвал этот фильм. И особенно сильно это ощущалось потому, что мы такого не ожидали».
«С этим фильмом одно чудо следовало за другим. В основном, за него сражался Мирамакс, и вот теперь увидеть реакцию людей, это очень приятно, когда чувствуешь что-то очень мощно, но в то же время без яркой выраженности, ведь это очень спокойный и добрый фильм. Все плакали и улыбались в то же время в этом забитом людьми кинотеатре, полном любви, и ты думаешь, Боже, так вот в чем дело!»
Дело также во вдохновении и восхищении. Один поклонник хотел узнать, какими актерами он восхищается. Нелегкий ответ для такого любителя кино. Он не мог назвать кого-то одного, но поставил во главу списка Гэри Олдмана за его способность перевоплощаться в своих ролях. Качество, которое явно восхищает Джерри.
«Я не могу играть так же разнообразно, но я думаю, одна из причин, по которым меня до сих пор не узнают, в том, что я играю очень разных персонажей, а некоторых из них многие вообще не видели, так как я много работал с независимыми режиссерами. Вид и физические характеристики (героев) очень сильно различаются».
«Делаешь что-то вроде «Дорого Фрэнки», а потом Призрака. А потом играешь итало-американца в фильме о футболе. Теперь я хотел бы сыграть в какой-нибудь безумной комедии. Хочу дать себе волю».
Он продолжает рассуждать о том, куда завела его карьера, и о том, что он оставляет какую-то частицу самого себя в каждой своей роли.
«В своей карьере я раньше не работал в коммерческих фильмах мирового уровня. До того, как я приехал в Америку, я не играл ролей, подобных Аттиле и Дракуле.
Пришлось поднапрячься, но к счастью, я справился, а потом я взялся за нечто совершенно другое – за «Призрака», но у меня до сих пор нет такого ощущения, что мне удалось сыграть серьезную драматическую роль, где вы увидели бы настоящего Джерри Батлера, человека. Мне нравится то, что я сумел все это сыграть, так и не подпустив никого к Джерри Батлеру как человеку, в котором много разного. Есть и шутовство, и темнота, и чувственность, есть и хорошее, и плохое, так сказать, «прыщи» и все такое прочее. Пока мне не удалось проявить все это (в одной роли), но эти разные стороны находят отражение (в разных ролях)».
А что насчет его будущей карьеры?
«Я сейчас думаю о многих ролях. Уверен даже, если бы я посмотрел, как другой актер играет Призрака, а потом увидел в его в той роли, которую сейчас обдумываю, я бы спросил: Неужели это тот же парень?» «И, знаете, мне это нравится!» «Больше всего мне в этом деле нравится вызывать изумление у людей, и я надеюсь, чем дальше, тем больше я буду удивлять их. Чувствую, что, сделав несколько экшнов, которые мне, тем не менее, очень пригодились, я не имел возможности поражать людей так, как мне бы хотелось».
Он, наверно, шутит. Получить роль всей жизни в «Призраке оперы» Эндрю Ллойда Уэббера и не поразить людей? Объявление о том, что Джерри воплотит на экране образ Призрака из Ллойд Уэбберовской версии этой мрачной истории, вызвало негативную реакцию поклонников Призрака. Даже сам Батлер признает, что был поражен, когда ему прислали сценарий, но тут же восклицает: «В некотором роде эту роль было легче всего получить!»
Он вспоминает встречу с Джоэлом Шумахером за несколько месяцев до того, как он услышал, что режиссер занимается проектом Призрака. Они говорили тогда «обо всем на свете, кроме игры». Теперь Джерри рассуждает: «Наверно, он уже тогда рассматривал меня в качестве Призрака, но не упомянул об этом. Он хотел просто познакомиться и поболтать со мной».
Он вспоминает, как вскоре после этого получил сценарий и подумал: «Да какого черта?!» Но постепенно он все больше убеждался, что идея сыграть Призрака была не такой уж дикой. «Я сидел и слушал музыку, когда читал, и вдруг меня унесло прочь, и я обнаружил, что у меня столько общего с этим парнем… того, что осталось в моем темном прошлом, но потом я закончил читать и понял, что я и есть этот персонаж».
Послушать его, так получение роли Призрака было его судьбой. «Этот проект могли воплотить в жизнь пятнадцать лет назад с кем-то совсем другим, или десять лет назад, или пять, или даже два года назад. И я бы не подходил на эту роль, или не находился на нужном этапе карьеры, а так все замечательно совпало. Я как раз подходил для того, чтобы кто-то вроде Джоэла пришел и сказал, это мой парень, и он не крупная звезда… но главное, конечно, мое соответствие персонажу».
«Сначала я думал, какого черта я это читаю, а потом – я ДОЛЖЕН играть эту роль, и если я не получу ее, все было зря. Вот так со мной и бывает, если меня что-то увлечет, я становлюсь очень упрямым. Я принимаю все возможные предосторожности и делаю все, что могу, чтобы обеспечить роль за собой».
Да, он делал все, что мог. Уже получив голос Шумахера на первой встрече по поводу «Призрака», Джерри говорит: «Он так и сказал, когда узнал, что я чувствую к Призраку, «Я рад, что ты так это ощущаешь, потому что я хочу, чтобы ты играл эту роль. Я и не ищу никого другого». Так что все упиралось в мою способность петь». От способности петь зависело, получит он роль или нет, так что он начал напряженно трудиться, чтобы усилить свои вокальные возможности. Он с головой погрузился в пение, доводя до белого каления своих партнеров по «Расхитительнице гробниц 2: колыбели жизни» и «Дорогому Фрэнки», упражняясь во всех перерывах между съемками.
«Если берусь за что-то, я не могу отвязаться, и именно это, в основном, обеспечило мой успех. Если я чего-то хочу, я работаю, как безумный, пока не добьюсь этого».
Так что же мешало, спрашиваю я, повторяя критиков «Призрака», после всей этой практики, если он был уверен в своих вокальных данных, получить роль, которой он был одержим? Ответ был прямой и честный. «
Это не зависело от меня. Я могу только прийти и петь, а они уже решают, справляюсь я, или нет. Пришлось пройти много тестов».
Потом были прослушивания в присутствии Эндрю Ллойда Уэббера, Джоэла Шумахера и музыкального режиссера Саймона Ли.
«Они очень хотели, чтобы я играть эту роль. Никто не отрицал, что мне надо работать, потому что вдруг пришлось петь совершенно не так, как я привык, но у меня это получается. Когда нужно, я готов закатать рукава и приняться за работу».
«Наверно, самым трудным было не соблюдать технику пения, и все такое, а суметь сохранить при этом душу и сердце, и жажду, и боль, и сексуальность Призрака».
Его эмоциональная связь с персонажем очевидна. Он не только справляется с техникой вокала, которой требует роль, но и стремится передать оригинальность, свежесть и душу своего героя, создав образ для нового поколения поклонников Призрака.
«…ты столько работаешь по части музыки… ты думаешь: «никогда больше не буду петь». Вот тогда наступает кризис, но ты знаешь, что преодолеешь его, а дальше будет лучше, и так на самом деле и получается. К концу я так много пел, каждое утро пел с учителем техники пения Мэри Хармон. Потом я шел петь с Саймоном Ли, мы играли на рояле и пели песни и возились с ними. Я пел и с другими людьми, с которыми встречался. Я пел весь день на съемочной площадке… и в конце я стал очень серьезно к этому относиться, а мой голос все улучшался, я совершенствовался и, наконец, был способен свободнее выражать свои чувства, и с большими вокальными возможностями».
Джерри вспоминает, что даже когда начались съемки, он испытывал на площадке чувство тревожного ожидания. Только через несколько недель съемок он получил возможность сыграть в полной сцене. «
Съемки шли уже пять недель, когда начали снимать меня, но я все это время должен был проводить на площадке, я там учился. Уроки движения, уроки пения, примерка костюмов, разговоры с Джоэлом, иногда репетиции. И каждый день вокруг были сотни людей, и все спрашивали: «Когда же ты начнешь? Когда же ты начнешь? Вот это напряжение я чувствовал особенно остро».
«Вокруг было много людей, и они просто проявляли вежливость, но эти их «Когда же ты начнешь?» сводили меня с ума, ведь я знал их мысли: Кто этот парень, который играет Призрака, что он нам покажет?»
Но вот он взошел на сцену в костюме дон Жуана – это, по его словам, была его любимая сцена, и тот самый момент, когда он, наконец, действительно осознал, что он – Призрак.
«Я вышел на сцену, и мне вспомнился самый первый день, когда я играл полноценную роль – Рентона в «Trainspotting». Я думаю, на репетициях все побаивались, справлюсь ли я, до того самого вечера, когда я вышел на сцену, и мой герой ожил».
В его голосе звучит волнение, когда он вспоминает свою первую сцену. «Это было что-то удивительное! Пришли самые разные люди из съемочной группы, и они едва могли говорить после той сцены, так подействовала на них музыка, и декорации, и наша с Эмми (Россум, в роли Кристины) игра. Сцена была такой сильной, и печальной, и разрывающей сердце, и все это в один момент. Мне нравится, что игрой можно выразить диаметрально противоположные чувства, невероятную печаль, или невероятную сексуальность, или печаль, но в то же время и радость, или веселье, и в то же время разочарование. Что-то подобное я и ощущал в той сцене. Я чувствовал в своем теле необыкновенную силу, играя в той сцене. И я думал: «О Боже!», я не ожидал, что раскрою Призрака так скоро».
Теперь съемочная группа была настолько уверена, что Джерард как никто подходит для роли Призрака, что позвонили Эндрю Ллойду Уэбберу и предложили приехать и посмотреть сцену, чтобы самому увидеть мощь своего детища, наконец-то воплощенного в фильме.
Он смеется, рассказывая, насколько трудно произвести впечатление на беспристрастную группу, снимающую фильмы, и говорит, что эта сторона актерства ему не слишком нравится. «Даже эти люди пришли, и многие из них не находили слов, и говорили только: «Что за сцена!».
Но не все так хорошо, с любой ролью связаны свои трудности. Для Джерарда это были грим и эмоциональное напряжение, которое он переживал, стараясь сделать своего героя живым и реальным. «
С ролью Призрака было связано много проблем, но мне все время казалось, что я совершаю удивительное путешествие. Я стремился найти его душу, чтобы раскрыть ее в голосе».
«Поскольку я носил маску, было особенно важно, чтобы я выражал свои чувства голосом, а ведь это Призрак – самый эмоциональный персонаж из всех, что я играл».
«Эта роль вызывала чисто физическое истощение, потому что большая часть истории Призрака, особенно в первом акте, требует срывов в безумие, сердечной боли, абсолютного отчаяния, и горечи, и гнева, и играть все это каждый день в течение двух с половиной месяцев, иногда после шести часов накладки грима… вот так, примерно, я и представляю себе пытки».
«Вы не можете двигаться, а люди суют вам в глаза пальцы, склеивают их, растягивают кожу. Это сводило меня с ума».
«А потом я шел и снимался 12 часов, беря на себя самую темную и печальную часть фильма, и так день за днем, иногда я добирался домой и спал по четыре часа, зная, что еще пять дней я буду работать допоздна и вставать в пять утра, чтобы снова проходить через накладку грима. Несколько раз я просто думал: «Я не смогу». Но меня поддерживало постоянное тревожное сознание того, что я делаю что-то особенное и работаю с самыми удивительными людьми».
Несмотря на тяжесть каждодневного преображения в Призрака и обращения к бесконечному отчаянию персонажа, он с удовольствием вспоминает этот проект, «который стал для меня очень сильным и ценным переживанием».
«Я видел десятиминутный ролик, и честно скажу – никогда еще не видел такого фантастического ролика. У меня волосы по всему телу встают дыбом, и я плачу каждый раз, как вижу его. Он прекрасен, и музыка хороша как никогда».
Несмотря на свою веру в проект, он знает о сомнениях поклонников Призрака, однако Джерри искренне удивился, когда я упомянула, что у некоторых из его собственных фанов была такая же реакция на сообщение, что он будет играть человека в маске.
«Меня удивили ваши слова, что многие фаны были недовольны, что я буду играть Призрака. Я надеюсь, что когда они посмотрят фильм, они поймут, почему я взял эту роль».
Не удержавшись, он спрашивает с интересом: «Они решили, что это плохо для карьеры, потому что я не справлюсь с ролью?»
Я объяснила, что некоторые из его поклонников – ценители его голоса – думали именно так, а большинству просто не интересны мюзиклы как жанр. Как будто его удовлетворил мой ответ, но он принялся объяснять, почему он принял этот вызов.
«Эти фаны… просто не сидели и не читали набросок сценария в интерпретации Джоэла Шумахера, который был у меня – это фантастика. Он чудесно подходит для фильма, и он очень сильный. Я надеюсь, что, посмотрев фильм, они поймут причины решения, потому что я думаю, что за этим решением было нечто гениальное».
В ту пору, когда мы провели это интервью, он работал с оркестром, заканчивая саундтрек. Он явно любит этот проект, и верит в него, и гордится тем, как представил Призрака, и, наконец, он одной фразой подводит итог всем разговорам о том, что Джерри заслужил эту роль, и что она была предназначена ему судьбой:
«Признаться, мне кажется, мы только что сделали нечто классическое».
Я не могу не улыбнуться, услышав это. Его оптимизм заразителен, и остается признать, что он прав, пока мир ждет премьеры в декабре 2004 года.
Что же ждет впереди этого актера, готового положиться на удачу? «Беовульф и Грендель».
Фильм, который начнут снимать в августе этого года, с режиссером Штурлой Гуннарссон, вдохновленный толкиеновским «Властелином колец», основан на англо-саксонской легенде. Средневековая легенда повествует о кровавой битве между норвежским воином и страшным троллем, Гренделем. Джерарда взяли на ведущую, по сценарию, роль.
«Возможно, история кажется просто модной, но это один из самых лучших, глубоких и великолепных сценариев, какие я только читал. Мне понравилась идея, и я не прочь повести в Исландии несколько месяцев».
Нет, он вовсе не выбирает роли, в зависимости от географии, но роль явно значит для Джерри гораздо больше, чем поездка в Исландию.
«Мне понравился сценарий, и мне понравился герой. По-моему, это очень жизненно, и история хороша. Конечно, это дело рискованное. Как ни странно, происходила какая-то борьба у агентов, которые не ухватили идею. Мой менеджер понял это, я понял это, но они думали, что я должен двигаться в другом направлении, но что-то в этой истории зацепило меня, и я решил, что хочу этим заняться».
Итак, он вернулся к тренировкам. Он правильно питался и восстанавливал мускулы, которые нарастил, работая над «Расхитительницей гробниц 2». Все ради другой роли, которой он увлекся.
Кстати, насчет увлечений. Страсть любого шотландца – Роберт Бернс. Он подписался играть Поэта в «Бернсе», которого начинают снимать летом 2005 года.
«Конечно, я волнуюсь. Я всегда волнуюсь из-за своих ролей, но теперь я играю шотландскую «икону», а когда у вас такой персонаж, неважно, хорошо ли вы играете, найдется множество людей, которые просто разорвут вас на части».
В этот раз Джерри снова играет с режиссером «Еще одного поцелуя» Вадимом Жаном. Он не только играет ведущую роль, но и участвует во всех процессах производства фильма, это полезный опыт для актера.
«Что для меня было действительно интересно в Каннах… собственно, у меня там было три фильма. Там показывали ролик «Призрака». Там был «Дорогой Фрэнки» и я выступал с режиссером «Бернса» Вадимом Жаном, и моим продюсером Эндрю Босуэллом. Я провел много встреч с финансистами и организаторами, мне было действительно интересно выступать с другой стороны, как пришлось в этом фильме, от проб девушек до предложений по поводу изменений в сценарии и прочего, и обсуждений кастинга. Это действительно многому меня научило.
А что до слухов о новых ролях?
007? Этот слух не был самой лучшей бесплатной рекламой в вашей карьере?
«Если честно, нет, потому что это говорилось и о многих других. Недавно я узнал много нового о себе из более достоверных источников, но, в основном, это обычная журналистская чушь».
Другой проект, о котором говорят на сайте – «The Drop». Что скажете об этом?
«Нет. Этим занимаются мои друзья. Мои друзья, которые сделали «Стрелков», и я тоже собирался поучаствовать, но у меня просто не было времени. Вряд ли я за это возьмусь. Просто в то время, когда они будут работать над проектом, летом, меня там не будет».
Теперь мы обращаемся к более приземленным, типичным фанским вопросам. Какие духи вы предпочитаете? Какое самое волнующее место вы посещали? Какие книги вам нравится читать? И, наконец, я осмеливаюсь спросить, сыграл бы он в какой-нибудь пьесе?
Ответ противоречив.
«О, конечно, я хотел бы вернуться на сцену, просто сейчас, мне кажется, лучше посвятить себя кино. Иногда, когда вы много снимаетесь, это сводит вас с ума, и вы думаете, не поехать ли куда-нибудь? Потому что если вы выбираете сценарий, и стараетесь сыграть весь фильм, вы все время заняты. Вы работаете и работаете, все эти бесконечные репетиции требуют много труда».
«В театре персонажи куда богаче, вы можете сыграть их гораздо глубже, чем в кино, вы играете весь сюжет целиком, и это вытягивает из вас все. Очень вдохновляет живая публика, но когда я работая в театре, часам к двум дня я становлюсь нервным, и не могу нормально есть. И когда я уже какое-то время работаю в пьесе, раздражение не проходит, а я ненавижу это».
Его чувства по отношению к сцене, похоже, распространяются на все, что он делает. Его то и дело бросает в крайности от страстной любви до полного отвращения к его работе и ее технической стороне. Для актера это неплохо, но это может не лучшим образом сказаться на человеке с «темными пятнами», однако он торопливо заверяет, что его жизнь ему нравится.
«Я очень занят, но делаю то, что мне нравится. Это не занимает 24 часа в сутки. Я все же нахожу и свободное время».
У меня кончились вопросы, а Джерри явно устал от разговоров о нем самом, каждому актеру приходится проходить через это. Я благодарю его за потраченное время и надеюсь, что его поклонникам будет приятно сознавать, что он постарался удовлетворить их любопытство, и мы прощаемся.
Ах, да, Джерри пользуется одеколоном Jo Malone, он считает Рим самым чудесным местом, где он был, и ему нравится читать сценарии, это единственное, на что у этого занятого актера находится время в поисках новых ролей, способных поразить публику.
GB.Net постскриптум от Тамары.
Потом я слушала и записывала с пленки. Слушая его, пытаясь найти слова для статьи, я все больше и больше нового находила в словах Джерри и в его голосе, меня поразил он сам как личность, действительно поразил, так что после этого разговора я не могла сказать, что знаю его, но где-то в глубине души я чувствовала это. Начиная это интервью, я воспринимала себя как человека, выступающего от лица фанов, интересующихся нашим сайтом. Наверно, я перестала быть настоящим фаном с тех пор, как начала работать с этим сайтом, воспринимая мою добровольно взятую на себя ответственность в более профессиональном плане, чем обычный поклонник кинозвезды.
Но к окончанию статьи я снова стала Фаном… и даже более того. Я вдруг поняла, как глубоко уважаю этого человека, который сумел воспринять уроки прошлого, и с восторгом встречает будущее, с авантюризмом, но учитывая воспринятый опыт. Я обсуждала все это с моим мужем, и даже он аплодировал Джерри, узнав, что тот собирается играть Беовульфа, уже взявшись за Призрака оперы, с теми самыми словами по поводу некоторых особенностей мужской анатомии, которые так любят говорить мужчины, когда кто-то рискует. Не то, чтобы ОН хотел с ним встретиться… но это был настоящий комплимент со стороны мужчины, чья жена увлекается деятелями кино.
Джерри, я просто не знаю, как вас благодарить со стороны поклонников GB.Net, и со своей стороны. Спасибо за то, что вы так много отдаете своим ролям, позволяя нам наслаждаться ими. Спасибо за время, уделенное вашим поклонникам, мечтающим получить вашу фотографию или автограф на память. Вы никого из нас не разочаровали, и продолжаете поражать нас снова и снова.