Интервьюировать этого парня мы отправили одного из наших самых непредвзятых репортеров, человека, практически неиспорченного каким-либо знакомством с нашим захваченным Голливудом миром. Мы дали ему имя и адрес, более ничего. Мы были практически уверенны, что Кэл никогда о нем не слышал.
Вот, что произошло.
Я отправил короткий текст редактору, пока парковал машину: «У парня классный дом, это однозначно». Входная дверь выглядит так, как будто я попал в Европу, где дверь может быть сделана 400 лет назад. Интересно, что он делает. Я позвонил в звонок, ответила женщина, представилась ассистентом Джерри. Очень радушная. Она провела меня к кушетке в комнате, и пошла позвать его. Я сел, огляделся. В комнате стоял автомат для игры в пинбол и бильярдный стол. Ну как парень, у которого в гостиной есть пинбол и бильярдный стол, может не нравится? Вот он идет. Большой парень, интересное лицо. На нем дырявая футболка. Это меня еще больше успокоило.
- Привет, как дела?
- Рад познакомится. Я Кэл.
Мы пожали руки. Пока все хорошо.
- У вас есть чувство юмора?
- Нет, не особо. А что? Вы собираетесь рассказать мне анекдот или что?
Акцент. Австралия? Новая Зеландия? Я обычно хорошо в этом разбираюсь. Шотландец?
- Мне сказали прийти по этому адресу, и побеседовать с Джерри. Это все, что я о вас знаю.
Джерри понял голову, на лице отразились противоречивые эмоции. Глаза недоверчиво сощурились, но он ухмыльнулся.
- О…кей.
- Но мы в хорошей форме, потому как я учился проводить интервью во время  путешествий по всему миру, встречая людей в поездах. У меня практически не было денег, так что я покупал билет и высматривал свободное место рядом с правильным пассажиром. С кем-нибудь, кому можно было б доверять, и кто доверял бы мне до такой степени, чтоб пригласить домой.
Недоверие ушло, и ухмылка стала шире.
- И как долго ты этим занимался?
- Около 10 лет.
- Так что, представим, что мы в поезде?
- Точно.
- Хочешь выпить?
- Конечно.
- Что налить – водку, джин?
- А ты что будешь?
- Я не пью. Но то фигня.
- Тогда я воды выпью.
- Но ты ж собирался…
- Нэ, я тебе скажу, почему. Мое худшее интервью было с Уильямом Бакли, консервативным комментатором. У Бакли язык был подвешен лучше всех, и если ты
ему не понравился, он мог порвать тебя на клочки. Так что я ходил по лезвию. Я знал, что должен сосредоточиться. День до этого я не ел. Я появился у его двери часов в 11 утра, не евши до этого 36 часов, бдительный до ужаса. Я захожу, он ставит ладони вместе и спрашивает, «немного виски?» Ну, и как я мог пить виски? Я бы сразу зарылся носом в ковер. Так что я сказал, «может, немного воды?» И я никогда не забуду, как Бакли вздернул нос и произнес «Оххх». И это был конец интервью. То есть он его прошел, конечно, но интервью не было. Так что я усвоил урок: если у вас жареные термиты на завтрак, покажите мне свободное место за столом.
- Но я предложил тебе выпить, а ты отказался. Так что это будет дерьмовое интервью.
Теперь мы оба рассмеялись.
Он повел меня вниз, подыскивая более удобное место.
- Это мой кинотеатр.
- Но Джерри, а где же экран?
- Экран опускается, все стены обиты. Это выглядит охренительно.» Пауза. - Вообще-то я в гиды не нанимался.
Мы оба согласились, что балкон наверху был самым подходящим местом. Оттуда открывался замечательный вид на Лос Анджелес. Джерри нажал на кнопку, и опустился навес. Его ассистентка, у которой аура человека, способного руководить одной из крупнейших компаний мира, поставила перед нами тарелку с фруктами и воду.
- Чем бы ты ни занимался, у меня такое впечатление, что ты делаешь это хорошо.  Было похоже, что Джерри все еще не верит, что я действительно не знаю, кто он такой.
- Я гораздо больше искал энергию, чем нечто значительное и помпезное. Было здорово, когда пришла моя мама, и вышла на балкон. «Мальчик постарался».  Именно в этот момент небольшой воздушный шарик с надписью «мама» возник прямо перед нами над деревьями.
- Откуда, блин, взялся это шарик?», сказал он. «У меня было несколько сумасшедших совпадений в жизни.
- А ты откуда?
- Ты даже не знаешь, откуда я. Это невероятно. Я из… откуда я? Я родился в Глазго. Но вся моя семья в основном из маленького городка Пейсли, известного своими бумагопрядильными фабриками и узором «пейсли»(прим.пер. - узор на тканях, имитирующий узор кашмирской шали) На этих фабриках работает около 80%
всего населения города. Некоторые города развиваются в разных направлениях – как же это сказать, чтоб не рассориться со всеми друзьями из Пейсли? – ну, скажем так, Пейсли никогда не стремился к огромным прыжкам.
- Был ли какой-то момент в твоем детстве, когда ты знал, кем станешь?
Кажется, это хороший способ узнать, кем он стал.
Он задумался.
Я сказал, «Давай приведу пример. Когда Мухаммед Али был ребенком, он позволял брату кидать в него камни на улице. И он уклонялся от этих камней простым движением головы, и именно такой стиль он использовал через много лет, чтоб уходить от ударов на боксерском ринге.»
- Не знаю, прибегал ли когда-нибудь к таким экстремальным мерам, говорит он. - Я провел достаточно времени в детстве, проигрывая сценарии фильмов в голове. Я шел по дороге, воображая, что я в армии говорю по радио, совершаю маневры. Я много мечтал о том, чтоб сняться в кино, и жил в фантазиях. Мне снились достаточно запоминающиеся сны - некоторые из них были кошмарами. В одном из них я был в подземном тоннеле, а позади меня шел поезд. Я комнату разгромил, пытаясь от этого поезда уйти, а потом полез в окно. Моей маме пришлось меня на ноги из окна вытягивать. Когда я проснулся, думал, у меня сердце разорвется.
Вот такие у меня были сны. Некоторые были фантастическими, например, катание на
скейтборде в космосе. Я просыпался и думал о том, что хотел бы управлять этими снами и контролировать их. Проблема моего мозга заключается в том, что он вечно бросается в крайности. Идея пофантазировать стать актером быстро приводила меня в депрессию. Нет, со мной этого никогда не случится. Мне было 16 лет, я жил на краю света, противоположном тому, где снимали кино. Шотландские актеры никогда особо не были в игре. Был один Шон Коннери и все.
Актер. Интересно, видел ли я с ним хоть что-нибудь. Наверно, нет. Еще полгода назад я не смотрел фильмы.
- Я не собирался становиться актером. Я должен был стать юристом. Моя семья была среднего класса, отличная семья с прекрасными ценностями. Возможность стать юристом была очень заманчивой и для них и для меня. Ух ты, один из нас изучает юриспруденцию в университете!
- И был момент перехода от юриспруденции к актерству?
- Ага. День, когда меня уволили.
- А что случилось?
- Я всегда был дьявольски удачлив, даже в юридическом. Я каким-то образом стал президентом общества юристов при университете. Я не был лучшим учеником. Учитывая те усилия, которые я прилагал в учебе, удивительно, что я смог закончить университет. С отличием. Я взял небольшой отпуск и поехал в Америку. Вот тут и началось легкое сумасшествие. Было во всем этом нечто очень навязчивое, темное, мощное и приятное, но вместе с тем, разрушительное. Я вдруг понял, что могу выйти и жить жизнью с путешествиями, сумасшествием, приключениями, гулянками, женщинами и всем остальным, что прилагалось к чувству развязности. Быть вдали от дома, от привычной структуры и дисциплины, означало, что я могу делать все, блин, что хочу, и я это делал. Некоторое время я жил в квартире на Венис Бич с тремя ирландцами, которые пили каждый день. Это было отлично. Я стал устраиваться на странные работы – однажды мои приятели пришли и сказали, что у них есть работа на карнавале в Калифорнии. В том году после школы я сделал много всего – переезжал из Лос Анджелеса в Майами, из Лос Анджелеса в Чикаго, из Майами в Чикаго. И меня постоянно арестовывали за мелкие глупости, в основном, за пьянство. Я вышел из-под контроля и оправдывал это тем, что я молод, это жизнь. Это я просто сейчас такой неистовый. Я помню, однажды меня арестовали и надели кандалы. Я шел прикованный к еще 8 парням. И по сути я все еще оставался президентом общества юристов Глазго. В конце концов я оказался в окружной тюрьме Лос Анджелеса. Я был в камере в 501s (прим.пер. – думаю, речь идет о джинсах Levi’s модель 501), обтягивающей кожаной куртке, с длинными волосами, и  думал, что похож на Джима Моррисона. Не могу поверить, что я об этом говорю. Лучше не буду.
Улыбается.

перевод Светлана Порхун