Starlog
2 марта 2005
автор Ian Spelling
Фильм «Призрак
оперы» был описан голливудской библией, журналом "Variety”, как идеальный
союз человека театра и человека кино. Это вызывает у Шумахера улыбку.
«Это
очень хорошая оценка, - соглашается он. «Эндрю не является человеком из мира
кино, а я не претендую на звание знатока музыки. Мы дружим 16 лет.У нас были
взлеты и падения в личной жизни и в работе и тот факт, что мы почти сделали
фильм в 1990 году и затем все отменили.
Мы шли к «Призраку» с
взаимным доверием и также с большим волнением. Из всех людей, с
которыми я работал в кино, только Эндрю думал, что не знает, как сделать
фильм лучше. Поэтому я снимал фильм, Эндрю сочинял новую музыку, и я верю,
что он влюбился в нее снова. К тому же, когда вы смотрите спектакль,
там 20 музыкантов, и вы счастливы. А у нас было 110 человек, лучшие
музыканты Великобритании. Было 110 человек в студии Abbey Road, и это
было потрясающе. Я
также думаю, что Эндрю влюбился в голоса актеров,
особенно Эмми, Патрика и Джерри. Он был как ребенок в кондитерской,
который получал то, что хотел. Во время съемок, когда Эндрю приезжал,
на площадке могло быть 500 человек, но затем, на просмотрах, он мог
видеть только то, что видела камера, и это поражало его. Это магия
кино.
Шумахер очень тщательно подбирал актеров. И это имело
смысл. Он имел такое же право на выбор, как и Уэббер. И,
действительно, он открыл Батлера после просмотра, среди всего
прочего, «Дракулы 2000». «Но не для Призрака», - говорит Шумахер. «Я
видел его в том фильме, и в дальнейшем мы стали друзьями. Я встретился
с ним через его агента. Я видел много молодых людей в фильмах, но захотел
встретиться с ним. Мы стали друзьями за пару лет до рождества 2002
года, когда я решил снимать «Призрака». Я хотел работать с Джерри и я
инстинктивно чувствовал, что он будет великолепным Призраком. Когда
Джерри говорил со мной о
роли, он был поражен одиночеством Призрака.
Он прекрасно понял роль. Я сказал: но ты должен будешь петь, ты
знаешь. Он ответил, что пел когда-то в рок-группе в Шотландии. И вы
знаете, что это значит – ничего!
Мое условие для Эндрю было
таким: если ты хочешь, чтобы я делал фильм, то Кристина должна быть
юной, Призрак и Рауль должны быть молоды. Если они знамениты,
прекрасно. Если они неизвестны, прекрасно. Но я должен их выбрать сам.
И он сказал: «Ты можешь взять кого хочешь. Но они должны петь сами». И я сказал:
«Отлично». Таков был наш уговор. Итак, Патрик [Broadway veteran] был первым,
Джерри стал вторым. Я сказал Джерри: ты не получишь эту роль, если не сможешь
спеть, это просто. Сможешь? Он ответил: «Я попробую». И я подумал: хорошо,
если он готов сделать это, мы дадим ему шанс. Итак, он пришел, спел «Музыку
ночи» для Эндрю и меня, и он был великолепен».
Прим. перев.
Далее идет подробный рассказ о пробах Эмми. Я его опускаю.
Кристина
– это только одна сторона романтического треугольника, на котором держится
история Призрака, поэтому было жизненно важно, чтобы она разделила определенные
серьезные чувства между Батлером и Уилсоном. «Джерри очень красив; это
было нетрудно», - говорит она с улыбкой. «Но это всего лишь внешность. Кристина
– милосердная девушка и она видит в Призраке не только уродство. У одной
из моих подруг было врожденное уродство. Она перенесла 24 операции,
пока стала нормальной, как она хотела. Поэтому физические недостатки
не пугают меня. Я вижу суть человека, и Кристина тоже. Это одна из
причин, по которой я могла отождествить себя с ней.
Что
касается чувств между Джерри, Патриком и мной – они оба так
очаровательны и
галантны. Во время съемок мне было 17 лет, Джерри –
34 и Патрику – 30.Я проводила время с Джерри, и я проводила время с
Патриком, но по отдельности.
Джерри и я оба любим музыку, как
Призрак и Кристина, поэтому он брал меня с собой на концерты в
Альберт Холл. Мы ходили смотреть Эннио Морриконе, который был
великолепен, и на рок-концерты. Мы были на шоу Fashion Rocks. У Джерри и
у меня есть личные печали, которыми мы делились друг с другом, и это
сближало нас
– как Призрака и Кристину. Эти двое – родственные души:
они оба одинокие и музыкально одаренные люди. Кристина
совершенствовалась в музыке, потому что Призрак всегда был ее
учителем и отцом; их любовная страсть выросла из их страсти к
музыке».
Экранный Призрак более человечный и чувствительный, чем
его сценический двойник. Это не критика Кроуфорда и других
исполнителей, таково было решение Шумахера. «Это расхождение со
сценической версией, хотя я очень люблю ее», - говорит Батлер. «К
счастью, я прочитал сценарий до того, как увидел спектакль, поэтому я
сразу воспринял интерпретацию Джоэля, которая была более эмоционально полноценной.
Когда я осознал это, я сразу представил себя в этой роли, и я почувствовал,
каким должен быть Призрак».
В отличие от прежних ролей Батлера,
Призрак – страдающий персонаж, изуродованный внутри и снаружи. И
бОльшую часть его страданий нужно было выразить голосом. «Большинство
моих ролей были трудными, как та, которую я только что играл в
Исландии [Beowulf and Grendel], или из-за сложных условий, или из-за
плотного графика. Но Призрак был самым трудным из-за эмоционального напряжения.
Актеры, играющие на сцене, Бог любит их, работают восемь раз в неделю.
Я играл Призрака шесть недель, по 15 часов в день, и я был безумным, кричащим,
плачущим. Я действительно был там и я чувствовал себя таким. Это было
как
эмоциональные «американские горки», и потом, конечно, пение усиливало эмоциональное
давление. Я снимался весь день и затем еще пел и записывался. И становилось
еще хуже, потому что мой голос уставал.
Я так много хотел
сказать своим пением, потому что я был лишен обычных средств выражения.
Для меня голос Призрака похож на тонкое, неуловимое движение, поэтому
я брал уроки сценического движения, чтобы лучше понять это. Я знал, что мой
голос был моим главным инструментом, и я хотел овладеть им настолько технически
совершенно, насколько это возможно. Я хотел слышать историю жизни Призрака
в каждой ноте. Я всегда чувствовал, что даже его самые обольстительные моменты
– включая «Музыку ночи» - пронизаны страданием.
Ведь Призрак
знал, что он не испытает этого. Это осознанная, безнадежная попытка
получить невозможное. Моя первая реакция, когда я читал сценарий, была: «Это
так печально». А Джоэль ответил: «Но так сексуально». В процессе работы
мы сумели соединить оба элемента, что было очень волнующим.
Если
вы можете исполнить «Музыку ночи» - которая так душераздирающа, сексуальна,
чувственна, страстна и одновременно трагична… Если вы можете почувствовать
все это одновременно, то в вас начинают бороться противоречивые чувства.
Это как Билли Эллиот, который заставляет вас смеяться и плакать одновременно.
Именно это чувствуешь, когда смотришь "Point of No Return”.
В
финале, когда я смотрел в глаза Патрика – а он такой исключительный и
правдивый актер – я видел перед собой умирающего человека, и это
разбивало мне сердце. И я все еще хотел убить его», - говорит Джерард
Батлер. «Я был готов убить любого, но так и было нужно для роли.
Именно поэтому работа над такими
отталкивающими характерами так
очаровывает меня».
Перевела Spring
|
